— Что за?.. — выдохнул он и, увидев оружие, отскочил к бочке как раз в тот момент, когда Эцио нажал на курок. Пуля попала точно в тамплиера.

Эцио молча выругался.

Но солдаты его уже заметили.

— Это ассассин! Уходим отсюда!

Эцио пытался успеть перезарядить пистолет, но солдаты уже отступили к плотам. Он бросился следом, пытаясь остановить их прежде, чем они поднимут тревогу. Но когда он выскочил на пирс, они уже отплыли. Эцио прыгнул на второй плот и стал его отвязывать. Солдаты были уже на середине реки.

Веревка, наконец, поддалась, Эцио поплыл в погоню, и в этот момент его осенило: что если солдаты не настолько уж и напуганы и просто желают заманить его в ловушку? Но было уже слишком поздно. Нужно играть до конца.

Плот Эцио был легче, и расстояние между ними стало уменьшаться. Конечно, солдаты казались перепуганными, но страх не помешает им зарядить мушкеты и вставит запалы в бомбы.

— У нас есть бочка с порохом, воспользуемся ей! — закричал один из них.

— Взорвем ассассина, — согласился другой и бросил бомбу, которая взорвалась в воде, в считанных сантиметрах от плота Эцио.

— Дай мне еще корпус, — крикнул третий, пытавшийся удержаться на плоту и прицелиться из мушкета.

— Стреляй!

— А ты думаешь, чем я занимаюсь?

— Да убей же ублюдка!

Поток воды унес их дальше. Эцио взялся за руль, пытаясь увернуться от пуль противника, который умудрялся прицелиться и стрелять даже на неустойчивом плоту. Одна из бочек на плоту тамплиеров отвязалась и покатилась, сбив двух солдат в стремительный поток. Плот сильно накренился, сбросил еще одного тамплиера, а потом ударился бортом о дамбу. Оставшиеся в живых выбрались на насыпь. Эцио поднял голову и осмотрел высокий свод, раскинувшийся в двадцати футах над рекой. Во мраке он разглядел протянутые сверху веревки, за которые, без сомнения, цепляли баржи и плоты, когда вниз по течению спускали груз. Для этого требовался лишь один-единственный человек с шестом, которым он цеплялся за небольшие петли, расположенные на веревке через равные интервалы.

Эцио увидел, что веревка точно следует течению реки, со всеми ее поворотами и спусками. И она прекрасно подходила для того, что он задумал.

Эцио напрягся и развернул свой плот к дамбе, а потом перепрыгнул на берег.

Тем временем выжившие солдаты уже бросились бежать, не-то спасая свои жизни, не-то пытаясь позвать на помощь. Времени оставалось мало.

Эцио быстро сменил пистолет на крюк-нож, вскарабкался по стене пещеры и прыгнул к веревке над рекой. Ему удалось зацепиться, и вскоре он стремительно мчался над рекой. Он передвигался намного быстрее, чем солдаты. У Эцио уходили доли секунды на то, чтобы отцепиться от одной петли и уцепиться за следующую так, чтобы не свалиться в ревущий поток.

Догнав солдат, он снова отцепил крюк, но на этот раз прыгнул не вперед, а в сторону, приземлившись на дамбу прямо перед тамплиерами. Тяжело дыша, солдаты остановились как вкопанные.

— Он безумец, — выдохнул один из них.

— Это не человек, а демон, — взвыл второй.

— Сейчас посмотрим, можно ли его убить, — взревел более храбрый тамплиер и шагнул к Эцио, вращая в руке меч. Эцио применил прием, которому его научил Юсуф, и перекинул храбреца в реку. Осталось трое солдат. Бой еще не начался, а Эцио уже решил, что не может позволить себе проявить милосердие. Бой оказался коротким и кровавым, после чего на земле остались лежать три тела, а Эцио обзавелся раной на левой руке.

Тяжело дыша, он вернулся к замурованной двери. Погоня увела его далеко вниз по реке, и теперь ассассину потребовалось десять минут, чтобы вернуться к пирсу, где совсем недавно были привязаны плоты. Эцио знал, что в ближайшее время ему не стоит опасаться погони, и помнил, куда тамплиеры поместили бочку с порохом.

Снова сменив крюк-нож на пистолет, Эцио перезарядил оружие. Потом, заняв позицию чуть вверх по течению, где мог укрыться за выступающей опорой, прицелился и выстрелил.

Пистолет громыхнул, пуля с шипением вылетела из ствола и с глухим стуком ударила в цель, и… ничего не произошло.

Тишина.

А потом…

Взрыв был подобен грохоту грома. Оглушенный Эцио, на которого сыпались мелкие камешки, запоздало подумал, что взрыв мог обрушить потолок в помещении за дверью. Но когда пыль осела, он увидел, что каменная кладка, закрывавшая дверь, оказалась практически не повреждена.

Впрочем, даже этого оказалось достаточно, чтобы Эцио смог заглянуть внутрь и увидеть знакомый постамент, на котором, к его облегчению, лежал круглый обсидиановый ключ. Но времени расслабляться не было. Эцио дотянулся до ключа и заметил исходящее от него знакомое свечение. Когда оно усилилось, Эцио попытался сопротивляться ему. Он осознавал, что странные видения, следовавшие за ослепительным светом, выбивают его из колеи, заставляют чувствовать неуверенность.

Но сопротивление было бесполезно, Эцио подхватила и унесла с собой некая неведомая сила.

ГЛАВА 54

Эцио осознал, что с момента прошлого видения прошло двадцать лет. Местность была ему уже знакома — словно гигантский коготь возвышался над ним Масиаф. Недалеко от ворот в замок сидели у костра трое ассассинов…

У них были лица людей, чьи надежды пошли прахом, а голоса звучали тихо, почти устало.

— Говорят, во сне он кричит, и все время зовет отца, Ахмада Софиана, — сказал один.

Другой горько усмехнулся.

— Зовет своего папочку, да, Джемаль? Аббас. Как же он жалок.

Они смотрели на костер, поэтому не сразу заметили старика, появившегося из темноты. Он был одет в белые одежды, а лицо скрывал капюшон.

— Не нам его судить, Терагани, — холодно возразил третий.

— От чего же, Тазим, — спросил Джемаль. — Если наш Наставник сошел с ума, я хочу знать.

Старик подошел ближе, и ассассины наконец-то заметили его.

— Шшш, Джемаль, — сказал Тазим и, повернувшись к незнакомцу, произнес: — Masa il-kher [53] .

— Воды, — прохрипел старик.

Терагани встал и, налив в сосуд из тыквы воду из стоявшего рядом кувшина, протянул старику.

— Присаживайся, вот, — пригласил Джемаль.

— Благодарю, — кивнул старик.

— Что привело тебя сюда, старик? — спросил Тазим, когда гость напился.

Незнакомец на мгновение задумался, а потом проговорил:

— Не стоит насмехаться над бедным Аббасом. Он прожил жизнь сиротой и стыдился собственной семьи.

Тазима ошеломило это заявление, но Терагани едва заметно улыбнулся. Он внимательно посмотрел на руки старика и увидел, что на левой руке не хватает безымянного пальца. Если исключить невероятное совпадение, перед ними был ассассин. Терагани украдкой посмотрел на испещренное морщинами усталое лицо. В нем было что-то знакомое…

— Аббас отчаянно жаждет силы и власти, ибо не имеет их, — продолжил старик.

— Но он наш Наставник! — возразил Тазим. — Он не предал нас, подобно Аль Муалиму или Альтаиру ибн Ла'Ахаду!

— Вовсе нет, — покачал головой Терагани. — Альтаир не был предателем, — он внимательно посмотрел на старика. — Альтаир был несправедливо изгнан.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! — взорвался Тазим и, вскочив, исчез в темноте.

Старик из-под капюшона посмотрел на Терагани и Джемаля, но ничего не сказал. Терагани снова изучил его лицо. Большую часть скрывал капюшон, но глаза было хорошо видно. А еще Терагани заметил, что на правом запястье под одеждой прячется скрытый клинок.

Ассассин неуверенно спросил:

— Это… Это вы? — он осекся. — Я слышал сплетни, но не верил им.

Старик едва заметно улыбнулся.

— Я бы хотел поговорить с Аббасом. Прошло уже столько лет.

Джемаль и Терагани переглянулись, а потом Джемаль глубоко вздохнул. Он принял из рук старика сосуд из тыквы, снова наполнил водой и с почтением передал обратно, после чего неловко сказал:

— Это невозможно. Аббас окружил себя изгоями-федаинами, которые не пустят нас в замок.